Тяга к эпической фантастике — или вообще, к эпической истории -- была в людях всегда (чем еще, как не размахом повествования соблазняют все великие религии?) Она не угасла, а, напротив, даже усилилась в прогрессивном и современном XX веке. Поэтому, хотя появлялись оригинальные циклы, такие как «Земноморье» Урсулы К. Ле Гуин (Ursula Kroeber Le Guin, первый том «Волшебник Земноморья» [“A Wizard of Earthsea”] вышел в свет в 1968 году),
никто не имел претензий к подражателям Толкина, таким как Терри Брукс (Terry Brooks, цикл «Шаннара» [“Shannara”], запущенный в 1977 году).
С критической точки зрения они ничего нового не внесли, дублируя давно придуманные схемы, топосы и архетипы. Но эти произведения отвечали жизненным потребностям читателя, привнося немного волшебства в серую реальность. Впрочем, эта жажда касается не только вымирающего литературного жанра – ведь взялся же откуда-то успех космической фантастики Джорджа Лукаса, который втиснул в китчеватые декорации космических кораблей и лазерных мечей «героя с тысячью лицами» прямиком из знаменитого научного труда Джозефа Кэмпбелла (Joseph Campbell “The Hero with a Thousand Faces”, 1949].
Соблазняет также кажущаяся простота этих историй (хотя, разумеется, по мере развития жанра происходило и их усложнение). Добро сражается со Злом. Как в «Хрониках Нарнии», написанных другом Толкина, К. С. Льюисом (Clive Staples Lewis “The Chronicles of Narnia”, 1950—1956).
С одной стороны – подобный Иисусу Христу лев Аслан, с другой -- злая ведьма. Хорошие джедаи, плохие ситхи. Зеленый Шир и дымящиеся трубы Мордора. Но даже такое бинарное представление не мешает сочинению увлекательных историй: зло соблазняет, герои падают и предают, одержимые темной стороной Силы или жаждой власти, дарованной Единым кольцом.
И это Зло эпических масштабов, угрожающее миру. Что-то такое, что велит сидевшему в тихой деревеньке добряку поднять задницу и отправиться в дальний путь, где, ему, возможно, придется сразится с врагом в смертельно опасной схватке. Это не героическая фэнтези, в которой Конан-варвар решает свои проблемы, прорубая себе дорогу мечом – правила эпической фантастики, где проблема есть не только у Конана, но и у всего мира (всех миров) – требует применения других средств. Необходим квест: поиск магического артефакта, затерявшегося в тумане истории или скрытого в древних пророчествах, посещение колдунов, скрывающихся от мира в уединенных высоких башнях, освобождение похищенной принцессы из неприступного замка. Все это может быть самоцелью или одним из этапов, ведущих к окончательному решению, а при этом — к взрослению и развитию героя. Об этом повествует, например, цикл «Белгариад» Дэвида Эддингса (David Eddings “Belgariad”, 1982—1984), в котором осиротевший мальчик сталкивается с древним пророчеством о судьбах вселенной.
Ярким примером являются также романы, которые заменили «Властелина колец» и «Нарнию» в категории «моя первая эпическая фантастика». Речь идет о «Гарри Поттере» Джоан Роулинг (Joanne Rowling “Harry Potter”, 1995—2007).
Серия из семи книг рассказывает о магическом воспитании и взрослении титульного героя, достаточном для того, чтобы нести бремя ответственности, возложенное на него судьбой – одержать победу над злым колдуном Волан-де-Мортом. Очередные годы обучения в школе для волшебников фактически представляют собой серию испытаний, самые интересные сосредоточены в последнем томе. Путешествие, в которое герои отправляются под предлогом поиска магических артефактов, необходимых для победы над заклятым врагом, отличается от простой миссии Фродо («возьми это кольцо и отнеси его туда-то и туда-то»), поскольку его истинная цель -- внутреннее развитие Гарри.
Конец восьмидесятых годов застал британскую фантастику в интересном положении (э-э… Ну -- так в оригинале. W). С одной стороны она развивалась в оппозиции к очередным американским модам, а с другой – оставалась в тесном контакте с главным течением – воздействуя на него, противопоставляясь ему и черпая из него. В такой ситуации, которая, несмотря на различные художественные повороты, длится по сей день, в Англии образовался рынок звезд-насмешников. На фоне известных имен (все еще пишут Кларк, Олдисс, Баллард, на полках книжных магазинов сменяют друг друга все новые и новые издания произведений Толкина) сияет небольшая группа творцов коммерческих бестселлеров – законодателей мод, овладевших не только Англией и Соединенными Штатами, но и всем миром.
Кроме Джоанн Роулинг (Joanne Rowling) все они специализируются в пастишах и юмористической литературе. Терри Пратчетт (Terry Pratchett) создал Диск (Плоский мир) – мир неустанных пародий как фантастических стереотипов, так и житейских перипетий XX века.
Воспитанник и подмастерье Пратчетта (совместно написанные сценарии и роман «Благие знамения» [“Good Omens”, 1990])
Нил Гейман (Neil Gaiman) предпочитает стилизации – от якобы сказочной «Звездной пыли» (“Stardust”, 1998),
через уподобленную Алисе «Коралину» (“Koraline”, 2002)
до городской фэнтези «Задверье (Никогде)» (“Neverwhere”, 1996).
Дуглас Адамс (Douglas Adams) в конце концов довел традицию и шаблон американских космических приключенческих романов до абсурда, написав «Автостопом по Галактике» (“The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy”, 1979), один из безусловных бестселлеров конца века.
Начало нового тысячелетия на Британских островах характеризуется стабильностью рынка фантастики, на котором размещаются несколько ее поджанров. Классическая, твердая НФ представлена книгами Стивена Бакстера (Stephen Baxter), отставного ученого, который помимо того, что интересуется математикой и астрофизикой, является страстным историком-любителем (действие одного из его романов «Антилед» [“Anti-Ice”, 1995] разворачивается в викторианской Англии с подробным описанием реалий того времени).
Кроме него твердую фантастику пишет также Йен Уотсон (Ian Watson), автор великолепных рассказов (сборник «Медленные птицы» [“Slow Birds”, 1985]) и несколько более слабых романов.
В последнее время Уотсон, однако, пишет гибридные романы, в которых переплетаются элементы НФ и фэнтези, например «Магия королевы, магия короля» (“Queenmagiс, Kingmagiс”; 1986).
Упоминавшаяся уже Джоанн Роулинг (J.K. Rowling), чей цикл о Гарри Поттере в очередной раз отсылает читателя к викторианским образцам историй о другом, волшебном мире, сотворила нечто среднее между сказкой и фэнтези, и ее успех, похоже, частично обусловлен умелым использованием фантастических стереотипов.
Продолжает появляться амбициозная фантастика, соприкасающаяся с литературой основного течения – наиболее интересным ее представителем является Дэвид Митчелл (David Mitchell), автор романов «Литературный призрак» (“Ghostwriten”, 1999)
(Ну да, ну да -- перевод названия на русский язык не совсем корректный. W.)
и «Сон № 9» (“Number 9 Dream”, 2001)
– неслыханно гетерогенных, объединяющих черты киберпанка и реалистического психологического романа, и исполненных очарования азиатскими культурами.
Несмотря на такую разнородность, наибольшего успеха достигли пародисты и насмешники. Почему молодые англичане любят Пратчетта и Адамса, которые не предлагают ничего нового, а лишь высмеивают старое? Видимо на Британских островах, в колыбели мировой фантастики, трудно удивить читателя оригинальностью замысла – фантастические истории здесь издавна составляют один из важнейших поджанров массовой культуры. В виде книг, комиксов, экранизаций и радиопостановок (автором каковых был среди прочих и Адамс) они окружают читателей, создавая впечатление повторяемости и исчерпанности. Писателям, которые умеют их пародировать, принадлежит будущее – по крайней мере первая декада нового тысячелетия.